были установлены кожаные кресла, на другой – привязаны голые люди, женщины или мужчины, по вкусу. Сандр и Стремглавк уже сжимали в руках трубки для кровянки, украшенные их инициалами, и Ляпис взял со специального подноса две такие же – себе и Вольфу – и коробку игл.

Сандр уселся, поднес трубку ко рту и выдохнул. Прямо перед ним стояла девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Игла воткнулась ей прямо в мякоть левой груди, и большая капля крови выступила, набухла и скатилась вдоль тела.

– Сандр неисправим, – сказал Стремглавк. – Всегда целит по грудям.

– А вы? – спросил Ляпис.

– Прежде всего, – сказал Стремглавк, – я дуюсь только на мужчин. Женщин я люблю.

Сандр был уже на третьей игле. Она вонзилась столь близко к двум первым, что послышалось легкое позвякивание стали о сталь.

– Ты хочешь сыграть? – спросил Вольф у Ляписа.

– Почему бы и нет? – сказал Ляпис.

– У меня, – сказал Вольф, – уже нет никакого желания.

– Может, старуху? – предложил Ляпис. – Ничего плохого от этого не будет, старуху… под глаз.

– Нет, – сказал Вольф. – Мне это не нравится. Ничего забавного.

Стремглавк выбрал мишень на свой вкус – истыканного сталью юношу, с безразличным видом разглядывавшего свои ноги. Он набрал в грудь воздуху и выдохнул изо всех сил. Игла с размаху попала в тело и исчезла в паху парнишки, который при этом подскочил на месте. Подошел распорядитель.

– Вы играете слишком сильно, – сказал он Стремглавку. – Подумайте сами, как их оттуда извлекать, если вы пуляете с такой силой!

Он нагнулся над кровоточащей точкой и, вынув из кармана пинцет из хромированной стали, деликатно покопался им в плоти. Сверкающая красная игла вывалилась на кафель. Ляпис колебался.

– Мне очень хочется попробовать самому, – сказал он Вольфу, – хотя я вовсе не уверен, что мне это понравится так же, как и им.

Сандр уже вколол все свои десять игл. Руки его тряслись, рот кротко сглатывал набежавшую слюну. На месте глаз у него виднелись одни белки. Он откинулся на спинку кресла, корежимый чем-то вроде спазма.

Ляпис покрутил ручку, при помощи которой перед ним менялась мишень. Вдруг он замер.

Перед ним стоял человек в темной паре, который разглядывал его с грустным видом. Ляпис провел рукой по векам.

– Вольф! – выдохнул он. – Вы его видите?

– Кого? – сказал Вольф.

– Человека прямо передо мной.

Вольф взглянул. Ему было скучно. Он хотел уйти.

– Ты спятил, – сказал он Ляпису.

Рядом с ними раздался шум. Это Стремглавк опять задул слишком сильно и схлопотал в отместку полсотни иголок в лицо, тут же превратившееся в красную кляксу. Он жалобно стонал, пока двое хранителей вели его прочь.

Смущенный этим зрелищем, Ляпис отвел глаза. Потом снова взглянул перед собой. Мишень отсутствовала. Он встал.

– Я с вами… – пробормотал он Вольфу.

Они вышли. Все их оживление как рукой сняло.

– И почему мы встретили этих моряков? – сказал Ляпис.

Вольф вздохнул.

– Повсюду там много воды, – сказал он. – И так мало островов.

Они размашисто шагали прочь от игорного квартала, и перед ними вырастала черная решетка города. Миновав ее, они очутились в темноте, сотканной из нитей тени; до дому им был еще час ходу.

Глава XXI

Они шли не разбирая дороги, бок о бок, ребро в ребро, словно соревнуясь за право породить Еву. Ляпис слегка подволакивал ногу, и его комбинезон из шелка-сырца недовольно морщился. Вольф шагал опустив голову, размеренно печатая шаг. Немного погодя он сказал:

– Не пройти ли нам пещерами? – И у него в голосе прозвучало что-то вроде надежды.

– Ага, – подхватил Ляпис. – Здесь слишком людно.

И в самом деле, уже в третий раз за последние десять минут они наткнулись на не первой свежести старца. Вольф выставил руку влево, чтобы показать, что собирается сворачивать, и они нырнули в первый попавшийся дом. Он только-только пробился из-под земли, что-то около этажа, поскольку они уже приближались к предместьям. По зеленой замшелой лестнице они спустились в подвал и попали в коридор общего пользования, который обслуживал всю линию. Отсюда ничего не стоило попасть в пещеры. Достаточно было оглоушить сторожа, что было весьма несложно, – у него оставался всего один зуб.

Позади сторожа открывалась узкая дверь с круглой аркой над нею и новая лестница, вся сверкающая крохотными кристалликами. Вольф и Ляпис шагали от лампы к лампе, под их подошвами поскрипывали ослепительные натеки. Вместе с последним пролетом лестницы подземелье раздалось вширь, а воздух стал горячим и пульсировал, словно в артерии.

Сотню-другую метров они молчали. Местами стену центрального прохода прорывали жерла боковых ответвлений, и каждый раз цвет кристаллов менялся. Они были то лиловыми, то вечнозелеными, иногда опаловыми с молочно-голубыми и одновременно оранжевыми подпалинами; некоторые коридоры были испещрены чем-то вроде кошачьих глаз. В других свет нежно подрагивал и центры кристаллов бились, как крохотные минеральные сердечки. Заблудиться шансов не было: чтобы выбраться за город, достаточно было придерживаться главного прохода. Иногда они останавливались полюбоваться игрой света в том или ином ответвлении. На стыках коридоров для посиделок стояли белокаменные скамьи.

Вольф думал о том, что машина по-прежнему ждет его среди мрака, и спрашивал себя, когда же он к ней вернется.

– Из стояков клети сочится какая-то жидкость, – сказал Вольф.

– Та, что была у вас на лице, когда вы спустились? – спросил Ляпис. – Такая черная и липкая штука?

– Она стала черной, лишь когда я спустился, – сказал Вольф. – Внутри она была красной. Красной и липкой, как густая кровь.

– Это не кровь, – сказал Ляпис, – это, вероятно, конденсат.

– Ты подменяешь тайну словом, – сказал Вольф. – Получается другая тайна – и не более того. Начинаешь с терминов, а кончаешь магией.

– Ну и что? – сказал Ляпис. – Разве вся эта история с клетью не отдает магией? Просто-напросто пережиток древнего галльского суеверия.

– Которого? – сказал Вольф.

– Вы ничем не отличаетесь от остальных галлов, – сказал Ляпис. – Боитесь, как бы небо не рухнуло вам на голову, вот вы и забегаете вперед. Отгораживаетесь.

– О господи, – сказал Вольф, – как раз наоборот. Я хочу увидеть, что там, позади.

– Ну и как же быть с этой красной течкой, – сказал Ляпис, – коли жидкость ниоткуда не вытекает? Ничем другим, кроме конденсата, это быть не может. Ну да вам это без разницы. Так что же вы там увидели? Вы даже не потрудились мне об этом рассказать, – негодовал Ляпис, – а ведь я работаю с вами с самого начала. Вы же отлично знаете, что вам на все наплевать…

Вольф не отвечал. Ляпис колебался. И наконец решился.

– В водопаде, – сказал он, – важно падение, а не вода.

Вольф поднял голову.

– Оттуда видишь вещи, – сказал